Галина Нигматулина

Саффира

1

Лена.

Говорят, что самое страшное для родителей, это пережить своего ребенка. Все верно, и я, и ожесточившийся после трагедии, наполненный болью и жаждой мести иссаэр, убедились в этом на себе. А еще говорят — время лечит. Неправда. Каждый день, каждую минуту, оставаясь наедине с собой, я вижу ее, нашего с Анаишшшем белого ангела, мою маленькую девочку, мою Саффиру… Ее прекрасные, полные детской наивности и непосредственности, сиреневые глазки. Слышу ее нежный теплый голосок, зовущий меня мамой. Вспоминаю насупленные бровки, когда моя девочка была чем-то расстроена. Закушенный уголок пухленьких губ, если пыталась сдержать рвущийся смех. Все ее радости и боль, успех и неудачи, надежды…

Уже прошло три года, а я все еще не могу поверить, что ее больше нет. Не могу успокоиться. Не могу забыть. Не могу себя простить, что не уберегла. Не почувствовала. Не остановила. Не была рядом.

Три года…

Как всегда, в этот день мои ньеры и их наследники, а также, и двенадцатый лорд Ингарр, потерявший свою будущую ши-ар, но все еще остававшийся пока нашим другом и союзником, отправились в столицу, на общественную церемонию памяти и скорби по моей крошке — первой самочке нааганитов — иссаэр. Я же, оставшись одна (со-рин на подобные мероприятия не брали, а мне и лучше, моя боль только моя, а не для всей Амморан), вошла в покои иссаэры, и предалась своим мыслям, выведя на консоль голографический образ белокурой красавицы с чарующими сиреневыми, как у папы, змеиными глазами.

Моя маленькая девочка… мой ангел… моя, так рано ушедшая, Саффира…

Вглядываясь в такое родное личико, до боли, до крика терзающего память, все, что от нее осталось, я провела холодными пальцами по неплотным чертам:

— Прости меня, родная. Прости, мое солнышко. Если бы я тогда знала. Если бы могла… Я бы повернула и время, и то утро вспять. Я бы никогда и ничего у твоего отца и лордов не просила. Ту прогулку по горам. Проклятый снег. Да вообще ничего!!! Прости…

Опустившись на колени перед голограммой погибшей дочери, я спрятала в ладонях свое лицо, начав тихонько причитать от отчаянья и скорби, пока мои лорды и дети не видели. Особенно Анаишшш и наш с ним сын Ярошш. Шалиссса… Перед ними и семьей я старалась быть сильной и не падать духом. Мои дети нуждались в моей заботе и любви. Ньеры — в теплой, улыбающейся со-рин, согревающей их змеиные сердца. А я…

— Лена, — сочувствующий и немного обеспокоенный голос от Наллы, моей телохранительницы и подруги, пытающейся меня поддержать и успокоить, и ее руки, опустившиеся мне на плечи. — Сколько можно себя изводить? Столько времени уже прошло. Это же так нерационально. Причем здесь ты? Тебя лорды сколько раз за это ругали? Если даже они не могли предположить такого акта мести от теневых лордов, вернее, Джаара, то ты …

— А я должна была, понимаешь, должна! Я же мать! Почему мое сердце в тот день молчало?! Почему не остановило? Не дрогнуло? Почему?! — Вскочив, я начала нервно ходить по комнате, в который раз прокручивая в голове события минувшего, вновь начиная винить во всем себя. — Если бы я тогда не напросилась у ньеров на Эффар. Если бы не захотела увидеть снег, скучая по зиме своей родины. Не настояла на поездке в горы с Анаишшшем и детьми. Не поддержала Саффиру перед ее отцом отправиться самой на разведку с альминами и раянками в Саанское ущелье: «Это же безопасный Эффар. Что может случиться? Она же твоя наследница. Итак все время взаперти сидит…», — ничего бы не произошло! А что, если бы и Шалиссса, как планировалось, отправилась бы с нами к иссаэрам, а не осталась на Адаманарре, желая провести время с лордом Анасстаном, забрав с собой и младшего брата, Шэйранна? Что тогда?! — Остановившись, я требовательно посмотрела на хмурую раянку, давно понявшую, что в такой настрой спорить со мной нельзя. — Я бы и ее, тогда потеряла! Она же так всегда опекала Саффиру… — Прикрыв на мгновение глаза, я содрогнулась от боли, вспомнив страшный крик нииды, когда моя девочка ощутила смерть эны. Как же моя малышка тогда страдала, как билась в агонии, разделяя смерть со своей сестрой… и до сих пор… Бедненькая, ей зачастую кажется, что Саффира еще не ушла. Тонкая, подобная тени, призрачная связь. Мучается… А этот шакал Джаар, в своей ненависти к правящей расе, нам даже тела для погребения не оставил! Моей Сафирры…

«Исковерканные остовы штурмовиков из группы сопровождения, уничтоженные ударом трано-луча…

Обожженные останки тел раянок, Ассты и Тары, со следами последнего боя, в попытке защитить воспитанницу…

Обуглившаяся ручка моей крошки с нуарром, по случайности отброшенная в сторону взрывной волной, после распыления ее израненного тела поглотителем, и мертвый маячок ашши, говорящий о гибели носителя…

Специально оставленные для нас, утопающие в ее крови, отрезанные белые локоны, как издевка…»

Эти кадры, переданные по трансляторам всей Империи Амморан спасательной группой, прибывшей на место трагедии со сходящим с ума от горя белым лордом, разминувшимися с убийцами на квадру часа, мне не забыть никогда. Как и посланные вслед преступникам штурмовики, и тяжелое ранение иссаэра в жестоком сражении с заградительным отрядом сорхов, которые ценой своей жизни дали время Джаару уйти, и мое состояние, близкое к помешательству…

Ненавижу!!!

Ощутив всепоглощающую злость на того, кто отнял у меня ребенка и чуть не погубил Анаишшша, я в гневе сжала кулаки.

Джаар!!! Проклятый басхх!!! И ведь зарылся падаль в нору! Да так, что мои лорды до сих пор по всем секторам его ищут. Ан… Вот кто превратился в жестокого ангела возмездия, посылая многочисленные карательные экспедиции в глубинный космос на поиски убийцы нашей девочки и всех тех, кто это поддержал. Правда, одно непонятно, на что этот теневой лорд рассчитывал, так подставившись перед Амморан. Ведь за то, что он тронул самочку правящей расы, каждый из нааганитов теперь считал своим долгом найти и наказать смертника. Что это? Оттянутая месть отчаявшегося зарда за гибель своего мира и семьи, когда много лет назад Эйтассс, еще будучи правящим лордом зеленых нитхов, использовал «Стиратель» на Саллих — целой планетарной системе, пытаясь замять убийство своего арри (отца Дэйрашшша и Анаишшша — Дайгэшшша) или что-то другое? Слишком уж безумный и до конца непонятный акт. И… пугающе продуманный…

***

Сектор водных аллидов. Резиденция десятого лорда Кайдарра

Довольно большие, из множества комнат покои, утопающие в солнечном свете от высоких окон, выходящих прямо в огромный дворцовый парк с пышной зеленью цветов и буйством низкорослых, аккуратно подстриженных кустарников. Просторная посадочная площадка для личного транспорта. Вдалеке снежная вершина гор, прячущихся за шапкой пушистых облаков нежно-бирюзового цвета, а у подножия серебристо-синий серп неспокойной морской глади с грозно вздымающимися черными рифами. Красивый, величественный вид, что так любил наблюдать из своего кабинета наследник аллидов. После детства, проведенного в закрытых стенах, когда над твоей жизнью дрожат и контролируют, с рождения первенца и подтверждения дееспособности, как и многие нааганиты, Саффин превыше всего ценил свою свободу. Но… не других.

— Саффин?

— Отец?

К нетерпеливо вышагивающему по комнате голубоглазому нааганиту, одетому в светло-синюю с серебром форму дома аллидов, недовольно поглядывающему на цифры времени на нуарре и посадочную площадку в ожидании опаздывающего транспортного экана, обратился более зрелый самец в подобных, только более роскошных по цветам одеждах, который сидел за столом в удобном кресле и считывал с консоли поступающие указания от своего супруга, одиннадцатого лорда Таарина. То был Кайдарр, глава дома аллидов и правитель десятого сектора Амморан — могущественной, но все же имевшей и свои границы империи нааганитов. А то, что происходило сейчас, было задумано этими лордами еще восемнадцать лет назад и скоро обещало принести свои плоды: тринадцатый обруч власти, контроль над Домом белых иссаэров, предназначенных только для одного — ублажать полноценных самцов, а не иметь независимость и право голоса, и единственную самочку-иссаэр с уникальной кровью, способной давать белым нагам потомство.